В Данстар мы возвращались неспешно. Не успели отойти от корабля, как ворон резко свернул в сторону.

— В кустики? – ехидно осведомилась я.

— Ага, почти, — буркнул Фредис. – В камушки.

Я вздохнула и присела было чтобы ждать, но оттуда прилетел характерный стук.  Ворон что-то напевая под нос, быстрыми и точными ударами бил киркой каменный выступ, сверкающий белым цветом.

Увидев меня хмыкнул:

— Смотри по сторонам и тоже много будешь видеть. Вот в этих камнях есть что взять.

Он сунул мне под нос увесистый булыжник, и потыкал ногтем.

— Сам-то камень бесполезный, но вот видишь, тонкие жилки в нём — это самородное серебро.

Возле ртутных печей в Данстаре

На обратном пути он еще дважды сворачивал, оказывается, все время как шли к кораблю, присматривал по дороге выходы руды. Увидел две корундовых, две железных, ртутную и даже серебряную жилу. Мне тоже скучать не пришлось, пока он долбил киркой, я собирала стручки колючей травы, надеясь что она все таки не зря растет и что-нибудь с ней можно сделать. На трухлявом пне, который издали был похож на сложенный домиком костер, даже нашлись какие-то грибы, плотные и жесткие. Поскольку других не встречалось, собрала и их, заботливо затолкав поглубже в сумку как редкость.

В Данстар входили уже глубокой ночью и ворон, конечно же пошел вовсе не в гостиницу,  а к плавильням.

Санни возле плавильной печи ртутной шахты

— Фредис, а, — начала было я, но он молча ткнул мне вещевой мешок в руки. Не ожидая такой тяжести пальцы разжались и он громко звякнул о землю.

— Руда, — сказал он, — намного тяжелее слитков.

Ну руда, так руда… Возле плавильни лежит рулон войлока, я стряхнула снег и прицелилась было прилечь, однако этот злодей сунул мне в руки лопату и кивнул на гору угля.

Скучать не пришлось, сначала я покряхтела конечно, однако вскоре дело пошло. Глаза перестали слипаться, а уголь ловко сыпался в топку. Набив печь под завязку, я присела на корточки, оценивающе осмотрела грязные ладони и вытерла пот тыльной стороной, она кажется чище… Хотя свет лунный… надо бы зеркальце прикупить, а то стала забывать даже как выгляжу. А может быть и волосы уже сосульками? Беспокоиться мне правда ворон не дал:

— Думаешь если много насыпала, то можно и отдохнуть? Не глупи. Смотри какой дым валит! Такая куча угля схватываается коркой, меньше жара дает, да и вообще может погаснуть!

Санни освещенная факелом стражника

Он цапнул длинную кочергу  и яростно поворошил угли. Острым загнутым концом ловко выхватил лепешки спекшегося угля, который не сколько горел, сколько плавился. От него парило и воняло едким. Кочерга ткнулась мне в ладони, теплая шершавая и я послушно пробороздила огненные куски в печи. В трубе аж завыло, плотный дым подсвечивается красным светом Массер, он с одной стороны плотный, а  с другой серый как расползающийся клочьями туман.

— А дядя Карл сказал что в ртутной печи корунд нельзя плавить, — сказала я увидев куски красноватой руды, которую воин закидывал в печь.

— Пропойца прав, да не совсем, — недовольно ответил воин. – Помаленьку можно, да и угля ты набила достаточно чтоб и тугой металл расплавить.

Однако оценивающе посмотрел, нахмурился и ухватил ручные меха. Те явно давно не использовали, кожа заскрипела и зачавкала, изнутри заполошно выскочила жаба, длинным прыжком прыгнула на угли и заворочалась, заскворчала, сгорая живьем.

— Фу-фу-фу…. Бедная.

Фред хладнокровно ткнул ее кочергой, утопив в глубине углей. Руда наконец засветилась белым и из трещин потек металл.

— Бог топки принял жертву, — усмехнулся воин. – Да не делай такие большие глаза. Это присказка. Просто заметь, какое дело не делаешь, хоть забор, хоть табуретку, хоть руду колешь, обязательно кто-нибудь хоть чуть-чуть, да поранится. Прольет хоть каплю крови. Из-за этого наблюдения, люди и придумали заранее жертвы приносить богам или кто там сидит в огненной топке.

— А там не перельется? – спросила я показывая на огненную массу металла что уже плещет вровень с краем ковша. Фред спохватился и метнулся к печи. Корунд полился в форму.

— У этой печи все мельче, и топка, и ковш. Иди ка сюда, — поманил он меня рукой. – Давай сама.

Я ухватила рычаг и с усилием надавила. Ковш металла неподатливо заколыхался, ось мерзко заскрипела. Ворон положил ладонь поверх моих и металл струей потек в форму. Тяжелой, быстрой.

— Рычаг длинный, чтоб легче опрокидывать было. Держи за его конец, а ты почти у основания ухватила.

Вторая форма наполнилась без его помощи. И сразу в душе поднялась гордость. Могу!

Массер ушел к горизонту и потускнел, дым стал черным, сквозь рваные облака светят яркие звезды.

Эй, почему не спите?!

— Эй, почему не спите? – раздался окрик за спиной. Стражник с белой бородкой прихваченной тесьмой, осветил нас факелом. Смотрит требовательно, подозрительно.

Пока ворон не успел брякнуть что-нибудь резкое, я вылезла вперед и пискнула:

— Мы камней набрали, дяденька! Только что пришли, а ночью потому что очереди нет. Тут знаете сколько всегда народа толкается?

Стражник ухмыльнулся:

— Нос вытри, а то сажа…

Я сразу же старательно начала тереть, а стражник добавил:

— Славная у тебя дочка, громила… Фредис да?

Славная у тебя дочка, громила

— Ага, — буркнул воин. – А вот я не славный. Чё надо то?

— Да так… Вы тут уже третий день, а всё до ярла не дошли. Надо бы уважить, поздороваться что ли.

— Это чё, ярл что ли сказал?

Фред отвернулся и зашвырнул в топку несколько лопат угля, повернулся ко мне:

— Вот за эту ручку ещё подергай, она воздуху поддаст, огонь дышать должен…

Я старательно взялась качать мехи, внутри печи тяжело заухало, зафырчало. Стражник посмотрел на мои руки со вздувающимися жилками. Вздохнул тяжело чему-то своему, сказал примирительно:

— Да нет, ярл ничего не говорил. Но это как бы принято. К тому же, стража со всеми задачами справиться не может, поэтому есть всегда какие-то дела, что он предложить может. Само собой за награду.

Фред кивнул, сказал покладисто:
— Зайду, ага. Монеты лишними не бывают.

Стражник заулыбался:

— Завтра да? В Белый зал.

— А чо есть и черный? Га-га-га. Да можно и завтра. Или сегодня, если не спит.

— Хорошо, спасибо тебе. Девчура твоя правда так и не смогла вытереться.

Огонь факела стражника посветил дальше по дороге. Фредис посмотрел на меня, взял за руку и повел к бадье. Поверх образовался ледок, но тяжелый кулак воина ударил мощно, на землю полетели ледышки. Потом он тщательно помыл руки сам и умылся. Мне же кивнул:

— Давай, тоже. Всё ж к ярлу идём.

— Да он привычный, посмотри все шахтерки закопченные по городу ходят! Уи-и!

Фредис просто ухватил меня своей ручищей поперек, черпнул ладонью и аккуратно шлепнул мне на лицо. Вода полилась за шиворот, толстая рука схватила поперек, а я замерла не зная куда деть руки, поскольку не успела скрестить.

— Вот так, ты теперь сама чистота! – сказал он весело. Стало досадно, не такая уж у меня и маленькая грудь, чтобы вот так демонстративно не замечать!

— А ярл здесь противный и кричит на людей! – заявила я. Ну чтобы хоть что-то сказать. Фредис покладисто ответил:

— Можешь не ходить, иди в таверну и спи. Мясо крабовое продай и запомни за сколько, приду узнаю насколько кабатчик обманул…

— Не-не, я с тобой! Никогда не видела дворец…

Фредис пожал плечами и тяжело потопал в город, мимо туш хоркеров, выложенных на берегу в ряд. Снег сыплет на них, но не тает. Завтра видно потрошить будут с утра страшное зрелище…

туши хоркеров на берегу

На корабле у пирса горит огонь, кто-то тянет заунывную песню. Возле берега поблескивает лёд, схватывающий воду везде, где волны слабее. Сначала появляется шуга, вода густеет, а потом начинают громоздится льдины.